Как пишет РБК daily, ФСБ инициировала высылку из России иностранца — активиста одного из движений, проявивших себя в зимних протестах. Люди, сталкивавшиеся с проблемой, рассказывают, что оспорить подобные решения очень сложно, а в каждом политически активном
иностранце чекисты подозревают шпиона.
Антти Раутиайнену 33 года, он гражданин Финляндии, почти 13 лет живет в России. Знает пять языков, работает программистом, пишет диссертацию по тематике, связанной с нейронными сетями. Много лет он принимает участие в деятельности российского анархистского движения «Автономное действие» — ни одним
судом оно не объявлено экстремистским, не поставлено вне закона.
Как рассказал г-н Раутиайнен , он ни разу не получал административного наказания за участие в несанкционированных акциях. По его словам, он попал в поле зрения ФСБ еще в начале нулевых, антиэкстремисты неоднократно намекали анархистам на допросах, что
подозревают г-на Раутиайнена в шпионаже.
«Автономное действие» активно участвовало в «снежных протестах» в Москве, Санкт-Петербурге и еще десятке российских мегаполисов. На прошлой неделе г-н Раутиайнен получил бумагу из ФМС о том, что должен в течение двух недель покинуть страну, ибо он «создает угрозу безопасности России». «Если они считают меня шпионом, они не уважают спецслужбы Финляндии! Видели бы вы, в какой
коммуналке я снимаю комнату и какие копейки составляет бюджет «Автономного действия», — говорит Антти Раутиайнен. Он намерен судиться с ФМС и ФСБ, но пессимистично относится к перспективам тяжбы.
На прошлой неделе журналистка The New Times гражданка Молдавии Наталья Морарь смогла въехать в Россию — она была персоной нон грата с конца
2007 года. Как рассказал ее муж, шеф-редактор The New Times Илья Барабанов, это стало возможным только после того, как главред журнала Евгения Альбац подняла вопрос на встрече Дмитрия Медведева с журналистами в Сочи в январе 2012 года. По словам г-на Барабанова, до сих пор нет никаких официальных объяснений, почему его супругу столько
лет не пускали в страну.
«Выяснилось, что, принимая такие решения, ФСБ может никак их не объяснять. Я весь 2008 год провел в судах, мы дошли даже до Конституционного. На каждой стадии все проходило примерно одинаково: мы пытались донести свою точку зрения, затем вставал сухенький одинокий человек в костюме и говорил: «Это позиция ФСБ
России». И суд занимал его сторону», — вспоминает Илья Барабанов.
Чемпионкой по вниманию спецслужб среди иностранцев в России является Карин Клеман, французская социалистка, организовавшая в Москве институт «Коллективное действие», занимающийся мониторингом общественных протестов. Его бывший сотрудник Алексей С. рассказал: «Несколько лет назад меня задержали на митинге, который я освещал как журналист. Я сказал, что корреспондент «Коллективного действия». После этого меня не отпустили,
а, наоборот, позвонили в ФСБ. Приехал чекист, который угрожал мне, говорил, что я занимаюсь подрывной деятельностью против страны, требовал «все рассказать» о финансировании и структуре организации».
Последние месяцы прокремлевские движения обвиняют оппозиционеров в «работе на Госдеп», «подчиненности американскому посольству». Максим Мищенко, лидер «России молодой», заявил , что Россия открытая страна, к иностранцам у нас должны применяться те же законы, что и к россиянам, и
если их будут высылать из страны по палочной системе, в этом нет ничего хорошего. Между тем г-н Мищенко убежден, что существует иностранное финансирование деструктивных сил России, есть соответствующие иностранные инструкторы и как раз в компетенцию ФСБ входит
предотвращение их «подрывной деятельности».
Директор центра «Сова» Александр Верховский рассказал, что ему известен подобный случай: ФСБ и ФМС также пытаются отобрать вид на жительство у одного коммунистического активиста. Он же судится, аргументируя свою позицию тем, что не был привлечен к ответственности по каким-либо делам и даже не получал никаких предупреждений от правоохранителей о том, что
занимается противоправной деятельностью. Следовательно, он не понимает, почему является «угрозой безопасности России».
С большими проблемами в России сталкиваются иностранные миссионеры: в середине нулевых десятки священнослужителей — католиков и протестантов были выдворены из страны. Или после многолетнего пребывания им не продлевали визу, или же заворачивали в аэропортах. Но репрессии против какой-либо
общности в России возникают волнами, и потому сейчас у них особых проблем нет. Г-н Верховский предполагает, что много подобных случаев может быть относительно мусульманских духовных лиц, но точной статистики нет: приверженцы ислама на подобное жаловаться не привыкли.
