Водка подорожает не сразу, а к 14 году, то есть после выборов. Утверждение о том, что подобное решение в России в выборный год равносильно самоубийству — не требует доказательства. Между тем экономический блок правительства уверен в правильности шага — продукт пользуется устойчивым спросом и принесет нужные триллионы обескровленному кризисом и мега-проектами федеральному бюджету. Глава Минэкономразвития Эльвира Нибиллина заявила, что меру полностью поддерживает. Экс заместитель министра экономики Иван Стариков вспоминает советский стишок бестселлер: «Была пять, а стало восемь — все равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу, нам и десять по плечу. Ну, а если будет 25, будем Кремль мы штурмом брать». Традиционно русский товар, и даже валюта — привычка в значительной степени может повлиять и на ситуацию с политической и социальной стабильностью в стране. Во всяком случае, делать это в год выборов, я думаю, для власти весьма непредусмотрительно».

В сентябре 2009 года Дмитрий Медведев фактически санкционировал начало антиалкогольной кампании в стране. Были подготовлены поправки в законы, например, слабоалкогольные напитки продавать только в банках в таре 0,33. Однако большинство новаций застряло в недрах министерств и ведомств — борьба с пьянством в основном ограничилось запретом продажи крепкого алкоголя по ночам. Теперь желая пополнить бюджет — Минфин и Минэкономразвития невольно возродили интригу, — комментирует директор Центра исследований федерального и регионального рынка алкоголя Вадим Дробиз: «У нас пытаются списать высокое потребление алкоголя, якобы, на низкие цены на алкоголь. В Финляндии, Швеции минимальная цена водки от 10-12 евро и дороже. Но при сравнении относительно зарплат оказывается, что и в этом случае наша водка для нищих дороже, чем шведская или финская по 11-12 евро. Конечно, это волюнтаристское решение. Оно не приведет к серьезному росту собираемости акцизов, потому что рынок серьезно упадет.

Водка итак может серьезно подорожать, причем вместе с закуской. Причина — рост цен на продовольствие — последствие аномальной жары и изменений мировой конъюнктуры. Социальные последствия возможны, но не сейчас — к 14 году.